Какими бы ни виделись различным аналитикам и представителям власти причины мирового кризиса, следует оставить надежды на согласованные действия, на совместные содержательные решения проблемы — из кризиса все будут выходить своим собственным путем.

Оценка положения в России менялась трижды: «тихая гавань», «поможем всем», «помощь в обмен на эффективность». При этом доминирующим вектором действий властей остается «социальная модель» выхода из кризиса, т. е. оборона старой крепости, а не строительство нового города. При 30%-ном дефиците бюджета государство оставляет за собой все социальные обязательства не только в номинальной форме, но и с поправкой на темп инфляции. Данная модель имеет два преимущества: с одной стороны, на сегодня это самый безболезненный социально-политический вариант, с другой — не исключена вероятность, что накопленные финансовые ресурсы позволят дождаться очередного роста цен на сырьевые товары. А значит, и дальше можно будет поддерживать в российском обществе иллюзию долгосрочной стабильности без серьезной модернизации структуры производства и общественных институтов в целом. Нет смысла перечислять сторонников этой политики. Но есть смысл напомнить о тех рисках, которые связаны со столь пассивной позицией, ориентированной в первую очередь на соседа, у которого дела пойдут, а там и мы на что-либо сгодимся.

Выход: социальный путь

Во-первых, для большинства стран главные риски — это диспропорции цен на отдельные виды товаров (не только сырьевых), а также чрезмерная зависимость от поставок этих товаров отдельными странами. И мы отчетливо наблюдаем, как прилагаются активные усилия в решении обеих этих задач: усилилась волна отработки технологических решений по снижению энергоемкости производства в целом. Страны, имеющие избыточные финансовые ресурсы (Китай, к примеру), начали скупку углеводородных источников как в форме месторождений, так и в форме гарантированных будущих поставок; в Германии увеличивается количество сторонников развития атомной энергетики; Дания заявила о начале экспорта электроэнергии, генерируемой с помощью ветра. Рассчитывать на то, что после данного кризиса вокруг нас восстановится привычная экономическая среда, что для нас найдутся комфортные места во вновь побежавшем глобальном паровозике, — достаточно опасная иллюзия.

Во-вторых, в первом списке 295 наиболее «социально значимых» предприятий, выделенных правительственной комиссией, только три можно считать возникшими как технологические комплексы в последние 20 лет. Первый вице-премьер правительства, выступая в Госдуме, признал, что в список попали откровенные банкроты. Как долго экономика в целом может продержаться на таком хребте? Кто сегодня может дать прогноз, как долго можно будет поддерживать «социальную модель» выхода из кризиса (точнее было бы сказать, нахождения в кризисе)? Ведь фактически таким подходом мы к общепринятым социальным обязательствам добавили новые — «производственный собес».

Представление о возможности серьезной банковской волны кризиса осенью этого года базируется на понимании того факта, что банки уже увидели, что данную структуру производства (когда средний срок службы машин и оборудования производственного назначения составляет 18 лет) кредитовать невозможно без серьезного риска для своего бизнеса. И никакая дополнительная накачка банков госсредствами, даже при участии правоохранительных органов, не дает решения проблемы — формирования устойчивой национальной финансовой системы.

Последние полгода популярной экономической игрой была «угадай, где дно кризиса и когда начнется экономический рост». Но этот возможный экономический рост не сможет быть устойчивым, так как в настоящее время вся экономика базируется на тотальных дотациях. Она живет за счет девальвации и очевидно заниженного курса рубля, временного снижения налогов, прямых субсидий из бюджета, инфляции, которая завышает реальную рентабельность предприятий, повышенных госзакупок, взносов бюджетных средств в уставные капиталы отдельных предприятий. Очень нетрудно приспособиться к парниковым условиям. Но как из них выходить в реальную жизнь?

Выход: технологический путь

Поэтому только переход к «технологической модели» выхода из кризиса (фактически завершение формулы «поддержка в обмен на эффективность» с уточнением, что эффективность определяет рынок) дает реальный шанс для страны.

«АвтоВАЗ» планирует запускать более дешевую модель на базе «Калины» через три года, хотя общепринятая практика автомобильных лидеров — выдавать новые модели ежегодно. «АвтоВАЗ» заявил о намерении позиционировать себя на рынке более бедного потребителя, делая ставку на более дешевую модель, очевидно предполагая, что в целом будет происходить устойчивое и длительное снижение доходов населения. А его сегодняшние конкуренты видят решение проблемы не в упрощении качественных характеристик продукта, а в поисках более эффективных технических решений — гибридные двигатели, двигатели с низким расходом горючего.

Конечно, есть данности, с которыми необходимо мириться, так же как приходится иногда пересиливать физическую боль. Невозможно указом отменить тот факт, что в течение ряда лет не только бюджет будет недополучать 30-40% доходов, но и предприятия в целом будут недополучать привычной рентабельности, а значит, не сможет долгосрочно конкурировать экономика, а в обществе — поддерживаться привычный для последних лет уровень жизни. Следовательно, ошибочно дотациями сдерживать модернизацию, в том числе и через сокращение избыточных издержек. Усилия следует концентрировать на поддержании проектов с современной производительностью труда, которые с опережающей скоростью создают новые рабочие места в новых для российской экономики отраслях, ориентированных на рынок. Две непростые задачи придется решать на этом направлении.

Действительно, необходимо создать инновационный поток. Но этот поток течет не сверху вниз, а снизу вверх, причем не на крупнейших предприятиях. Необходимо не продолжать укрупнение бизнесов, так как это способствует «перемешиванию» эффективности и дезориентации финансовых институтов при принятии решений об инвестировании средств, а стремиться к обратному процессу. Во-первых, это будет упрощать задачу банкам при выборе потенциально жизнеспособных бизнесов. Во-вторых, это будет частично снимать ту самую социальную проблему банкротства сверхкрупных предприятий.

Не только деньги

Финансовый сектор — в первую очередь банки являются важнейшим звеном инновационного процесса и, соответственно, структурной основой перестройки экономики. Предложения по их реорганизации по количественному критерию сродни построению зоопарка для динозавров (планируется за счет государства увеличить капитал 30 из 1100 банков). К сожалению, именно на наиболее крупные банки выпала доля кредитовать те предприятия, которые в новых условиях локомотивами инновационного развития и преодоления на этой волне кризиса вряд ли смогут являться. При этом необходимо отметить, что главным фактором повышения качества банковской системы являются намерения (интерес) тех, кто подносит снаряды, т. е. формирует ее пассивы. Без повышения доли сбережений собственного населения инвестиционный процесс всегда будет уязвим перед настроениями внешних инвесторов.

Важно не упустить из виду и то, что в сложных — как сейчас — условиях географическое плечо кредитования объективно уменьшается: потому что одно дело — кредитовать знакомый бизнес (стандартизованный продукт), и совсем другое — кредитовать бизнес, который на первых порах необходимо пощупать. А других финансовых институтов, которые могли бы взять на себя сегодня инновационную функцию, в российской финансовой системе не существует.

Для большинства развитых стран выход из кризиса — преодоление финансовых проблем. У нас проблемы не только финансовые: нужна еще и глубокая реструктуризация реального сектора экономики.

Под прикрытием общего глобального кризиса в каждой национальной экономике существует свой «подкризис», для разрешения которого, вполне возможно, требуются инструменты, прямо противоположные по направлению действия инструментам соседа. Как утверждают медики, лечить следует пациента, а не просто болезнь. В складывающейся ситуации, без сомнения, выиграют те, кто настроит свою внутреннюю экономику на самые жесткие правила международной конкуренции, которая свое возьмет не в силу высоких резолюций, а в силу новых потребительских предпочтений. За прошедшие докризисные годы в России сформировался потребитель, который не утратил навыков жить в сложных экономических условиях, но вряд ли согласится на долговременный тренд общего понижения жизненного уровня.

Автор — депутат Госдумы РФ, профессор

www.ua-banker.com