Кредитное рейдерство стало новым злом, поглотившим Украину. В чем оно заключается, откуда взялось и как с ним бороться мы попытаемся рассказать далее. Мало у кого сейчас есть деньги. Точнее, свободной наличности вообще нет. Еслми она появляется, ее пытаются вложить как в последние дни Помпеи. Даже традиционно богатый (до недавних пор) металлургический сектор не может похвастаться свободной ликвидностью. Но у некоторых банков деньги есть.

В период девальвации они накопили изрядную валютную подушку. Однако у них нет способа оборачивать эти деньги с выгодой. Даже валютные спекуляции в условиях стабилизации курса не приносят прежнего дохода. Казалось бы, если валютная спекуляция перестала быть столь рентабельной, банки должны направить ресурсы туда, где можно получить процентный или инвестиционный доход. Но этого пока не происходит. В то же время в сложившейся ситуации часть заложенных активов переходит в собственность банков, и это может дать импульс для развития нового опасного явления — “кредитного рейдерства”. Однако обо всем по порядку…

Для банков настали сложные времена. Во-первых, многие из них сами имеют долги, причем долги валютные, и держат валюту для грядущих выплат. Во-вторых, банки вправе ожидать дефолтов от заемщиков, набравших кредиты в докризисное время. И запас ликвидности нужен для компенсации этих возможных убытков.

В-третьих, банки, по-видимому, сохраняют девальвационные ожидания. Дальнейшее падение цены на металлургическую продукцию не представляется невозможным. Значит, девальвация может продолжиться. Следовательно, надо продолжать “сидеть” в валюте, пусть сейчас она не только не растет, а даже снижается. В перспективе нескольких месяцев это все еще наилучшая стратегия. Так рассуждают банки, и они в своем праве.

А на что еще тратить деньги? Кредитовать предприятия? Многие ли предприятия сейчас способны обеспечить привлекательное соотношение риска-доходности для банковского капитала? Пару месяцев назад появились прогнозы о возможной волне корпоративных дефолтов. Прогнозы есть потуга настоящего стать будущим. И коль скоро описанное дефолтное будущее уже переходит в настоящее, то надо прогнозировать, что будет дальше, после дефолтов.

Среди последствий возможной волны дефолтов наиболее интересным и стратегическим с точки зрения последующего устройства экономики является переход определенного объема заложенных активов в собственность банков. Речь идет в основном о двух видах собственности — материальных активах (в виде зданий, оборудования, товаров) и акциях (то есть прямой доли в собственности предприятий).

Конечно, в большинстве случаев банки не будут форсировать перевод заложенного имущества на свой баланс. Это имущество чаще всего неликвидно или таит какие-то иные проблемы с точки зрения его эффективного использования. Чтобы избежать обременения таким имуществом, банки будут в основной массе пролонгировать и реструктурировать кредиты. Кстати, реструктурировать под залог новых порций имущества или акций, все больше “влезая” в перспективу стать собственником этого всего.

Можно предположить, что в течение ближайшего года-двух банки, без особого восторга от этого, станут собственниками украинской промышленности. Конечно, это будут преимущественно крупные банки. Очевидно, им придется создавать структуры для управления промышленными активами (или для распродажи товарных активов). Управлять придется активами в разных отраслях. На базе банковского капитала образуются вертикально, горизонтально и диагонально интегрированные многоотраслевые холдинговые структуры.

Само по себе это не хорошо и не плохо. Это может быть хорошо или плохо в зависимости от прочих обстоятельств, прежде всего от качества управления, а еще прежде — от сроков перехода промышленных активов в собственность банков. Ведь это определенные процедуры — судебные, досудебные. Это заморозка деловой активности отчуждаемых мощностей или отчуждаемой собственности на многие месяцы.

Где-нибудь с лета-осени промышленность будет ждать, пока ее оформят в новую собственность. Будут ли банки хорошими собственниками экономики — неизвестно. Похожий опыт у них был в начале 90-х, во времена финансово-промышленных групп. Но тогда управление промышленными активами сводилось большей частью к “прихватыванию” остатков советской промышленности и перетряске собственности по новым кластерам.

Но будет и хорошее. В конце концов, у отечественных предприятий есть много перспективной собственности — от хорошо расположенных зданий до самих акций. И тут самое время поговорить о главном — развитии уже не невольного, а целенаправленного “кредитного рейдерства”.

В самом деле, дальновидному и хитроумному банкиру надо выследить лакомые куски собственности, “закредитовать” ее собственника (а он в нынешних условиях да в расчете на желанное “светлое будущее” с радостью согласится), потребовать в залог именно намеченные к изъятию активы, потом аккуратненько довести заемщика до дефолта и вежливо забрать искомое. И это будет банку компенсацией за то, что по другим кредитам залоги вообще неликвидны.

Кстати, подобный механизм может стать одним из инструментов стимулирования кредитной активности банков. Например, государство как-нибудь упростит переход собственности на наиболее интересные типы залога и этим подтолкнет банки к кредитованию. Не за проценты — нужны банкам сейчас эти нищенские проценты при высоких рисках! — а за возможность получить привлекательную собственность.

Долговой захват имущества — явление не новое. Этот механизм и прежде был в арсенале рейдеров. Сейчас процесс может обрести политическое звучание, статистические масштабы и макроэкономические (в масштабах страны) последствия.

И, наконец, нельзя не отметить совсем уж курьезной подоплеки отдельных случаев кредитного рейдерства. Уже есть примеры, когда передача залога банку является для нынешнего собственника оптимальным или даже единственно возможным способом избавиться от утомившего своей ненужностью актива. Собственник набирает под залог этого актива кредиты, не может расплатиться, а потом — ну что поделаешь, бывает — отдает имущество банку. Своеобразный способ выручить за это имущество хоть какие-то деньги. А банк становится невольным покупателем.

Выходит, что если ты добросовестный заемщик, регулярно и в срок выплачивающий средства по кредиту, то не будет тебе от банка никакого снисхождения. А если ты начинаешь затягивать выплаты, жалуясь на кризис, то тебе зеленый свет и прямая дорога к желанной пролонгации и реструктуризации.

Подобная стратегия дефолтного шантажа все больше входит в моду среди заемщиков — от олигархов до малого бизнеса. В результате получается, что преференции в нелегкой борьбе за пролонгацию получают “сирые и убогие”. Или те, кто хитроумно ими притворяются. Ведь чем больше у тебя активов, тем больше банк заберет. Надо прятать выручку, ухудшать баланс, уводить сбыт в тень, потом скрупулезно собирать все доказательства своего тяжелого финансового состояния и идти в банк просить отсрочку и более льготные условия. Иначе, дескать, банкротство, и банку либо придется маяться с залогами, либо вообще нечего будет взять.

Что удивительно, государство и сами банки косвенно стимулируют эту поведенческую стратегию. Для частного заемщика создаются механизмы, облегчающие кредитное бремя по факту плохого финансового состояния. Такой заемщик (физическое лицо с плохим финансовым состоянием) получает преференции по сравнению с аккуратным платежеспособным заемщиком (недавняя инициатива нардепов в отношении запрета на отчуждение заложенных под ипотечные кредиты квартир — ярчайший тому пример).

Теперь и корпоративные заемщики получили системную поддержку для такого поведения. Раньше незначительная просрочка ухудшала категорию ссуды с точки зрения резервирования и заставляла банк “замораживать” больше средств на возможные потери. Теперь Нацбанк может сделать послабление и позволить банкам не так жестко подходить к резервированию по просроченным и реструктурированным ссудам. Этот более льготный для банков режим косвенно создает и более удобные условия для ухудшения дисциплины заемщиков: для банка плохая дисциплина заемщика (до определенного предела) не влечет автоматического утяжеления резервов. Ведь теперь есть возможности для маневра. Вот и складывается ситуация, когда заемщику выгодно бравировать своими проблемами и даже искусственно рисовать их.

Нечто подобное уже было во все те же постсоветские годы. Тогда крупные предприятия, имеющие большую задолженность перед бюджетом и работниками, в первую очередь получали дотации от государства. Сформировались негативные фильтры социально-экономического отбора: чем хуже — тем выгоднее. И чем большую задолженность по налогам и по зарплатам имел какой-нибудь комбайновый завод, тем выше была его социально-экономическая значимость. Тем больше он имел прав на помощь со стороны государства, тем больше с ним возились министры и губернаторы. Это в чистом виде стимулирование неэффективности.

Сейчас этого пока еще нет. Предприятия, предъявляющие свои проблемы ради пролонгации банковского кредита или получения государственной помощи, действительно эти проблемы имеют. Но телега незаметно может оказаться впереди лошади. И вынужденное поведение может стать предпочтительным способом действия.

Когда волк в детском мультике убегает от лавины и издает вопли негодования, то всем ясно, что лавина угрожает ему, и он спасает свою жизнь. Но если выключить звук и представить себе, что волк кричит “Ура!”, то может показаться, что он — предводитель лавины, увлекающий инертную массу своим смелым поведением. Но это будет только видимость. На самом-то деле лавина смертоносна. Вынужденное поведение не должно стать предпочитаемым образцом.

Банки спекулируют, уводят деньги с рынка и не кредитуют. Предприятия сворачивают производство, задерживают зарплаты и шантажируют кредиторов плохим финансовым состоянием, которое выгоднее предъявлять, нежели преодолевать. Эти образцы экономического поведения вынужденные, оправданные и даже целесообразные. Но бесперспективные и стратегически тупиковые.

С таким поведением можно консервировать состояние полужизни, то есть консервировать кризис. Бродить поперек тоннеля, радуясь, что ноги еще ходят, но не идти к свету в его конце. Нужно показать свет. Этим, по идее, должно заниматься правительство.

Между тем народ наш всегда славился способностью побеждать как благодаря, так и вопреки “руководящей роли партии”. Уже сейчас можно наблюдать образцы смекалки, за которыми кроется большое будущее на выходе из кризиса.

К примеру, неизбежная и пугающая необходимость делиться собственностью с кредитором обращена некоторыми бизнесменами в довольно интересное антикризисное оружие. В самом деле, если обозначен тренд на проникновение банковского капитала в промышленный, то надо использовать этот процесс с выгодой. Есть бизнесмены, которые охотно закладывают акции или даже прямо уступают долю в обмен на инвестиции. Можно посмотреть на это дело и с такой стороны: банк, имея долю и интерес в предприятии, уж как-нибудь его не погубит.

Источник Глобалист

www.ua-banker.com