Не развиваем, а продаем, не реформируем, а разваливаем – так работают украинские политики, и это давно уже не тайна. О новых реформах, потерях науки и не использованных возможностях мы поговорили с украинским политиком, бывшим главой Государственного агентства по науке, инновациям и информатизации Украины (2010-2014), вице-премьер министром Украины (1999, 2001-2002, 2010) Владимиром Семиноженко.

Владимир Петрович, Вас называют первым человеком, который начал процесс информатизации в Кабмине. Как это было?

Моя жизнь, начиная со специализированного класса в Харьковской физико-математической гимназии № 27, который готовил программистов, связана с IT. Наверное, так уж судьба сложилась, что я и впоследствии занимался информатизацией. К тому же, IT как хай-тек – один из научно-технических приоритетов,  как минимум, последние 3-4 десятилетия.

Когда в 1996 году Леонид Кучма предложил мне стать министром науки и технологий, одним из первых моих шагов было введение должности заместителя министра, который занимался IT. Это был член-корреспондент НАНУ Алексей Савченко. Когда я стал второй раз вице-премьером (2001), я начал заниматься информатизацией Кабмина с Виктором Бондарем, работавшим в то время в Секретариате Кабмина. Позже я был оторван от этой сферы и только в 2010 году с созданием Агентства по вопросам науки, инноваций и информатизации начал снова отвечать за эту отрасль.

Сейчас, к сожалению, происходят деструктивные процессы, связанные с реформами в КМУ и, по сути, бесхозностью отрасли. Кроме суеты, ничего конкретного на государственном уровне в отношении IT не делается. О чем говорить, даже сайт Агентства электронного правительства до сих пор не работает.

IT – отрасль экономики, которая по прогнозам уже в ближайшие несколько лет может опередить по объемам такие классические сектора, как, например, металлургия. Вы согласны с такими прогнозами?

Безусловно. И это касается не только IT, но и в целом, высокотехнологических направлений. Я хотел бы заметить, что сегодня экономический успех страны, в первую очередь, зависит не от реформ, которые в традиционном понимании считаются ключевыми, а от реформ, которые связаны с созданием и развитием новых технологий. О чем сейчас говорят? О децентрализации, дерегуляции и т. д. Безусловно, они очень важны, но вклад их в успех, по оценкам международных экспертных институтов, не более четверти. Еще 25% вклада в развитие страны – это качество государственных институтов – работа министерств, региональных государственных администраций, судебной системы и т.д. Последнее я даже не комментирую, потому что ситуация здесь крайне неудовлетворительная (имею в виду кадровый состав).

Однако подчеркну, что не менее чем на 50% успех зависит от того, какими технологиями владеет страна, как она их развивает. И это не только IT, но и космические, ядерные технологии, нанотехнологии, биотехнологии, новые технологии в энергетике. Очень важно, чтобы они развивались ускоренными темпами. От этого, к слову, зависит и обороноспособность страны. Вот в чем основная задача государства! Но именно этот факт сегодня, к сожалению, и недопонимается.

А для IT, в частности, важно, чтобы не отменялись существующие скудные льготы (как это в очередной раз произошло с принятием госбюджета на 2015 год), а вводились новые для того, чтобы эта отрасль как важнейший сектор экономики и, наверное, единственный, который может сегодня давать положительный прирост, получила стимулы. В 2012 году по инициативе действующего тогда Правительства, ВРУ приняла необходимые для этого законопроекты, на них было наложено вето, и сегодняшняя власть повторяет те же ошибки.

Как вы оцениваете состояние науки в Украине?

Условия для науки  очень сильно ухудшились в 2014 году, а нынешний трудно сравнить даже с 90-ми годами. Тогда еще оставался мощный научный задел советского времени, который к сегодняшнему дню значительно исчерпан.

Вот Украина стала ассоциированным членом ЕС. Каждый под этим понимает свое. Кто-то перспективу безвизового режима, кто-то – свободную торговлю нашими товарами в Европе. Если с первым какая-то отдаленная перспектива возможно и есть, то со вторым – большое заблуждение. Чтобы товары покупались, они должны быть конкурентоспособны, а, значит, в них должны быть заложены технологии, имеющие преимущество в сравнении с европейскими. А для этого, в первую очередь, нужно развивать свою науку. Именно такая логика должна присутствовать в деятельности исполнительной и законодательной власти. Иначе зона свободной торговли с ЕС превратит Украину в рынок для чужих товаров и услуг.

Лично для меня Евросоюз – это, прежде всего, Лиссабонский критерий – 3% инвестиций от ВВП в науку. Такой показатель обязателен для каждой страны – члена ЕС. У нас этот показатель в 6-7 раз меньше. А бюджетное финансирование достигло исторического антирекорда.

Но, несмотря на крайне неудовлетворительные условия, которые существуют у нас сегодня для науки, Украину в мире принимают как научную страну. Подтверждение этому, тот факт, что Украина – одна из немногих стран в Европе и мире стала ассоциированным членом ЦЕРН (в 2013 году). И это произошло отнюдь не по политическим мотивам, а благодаря большому вкладу украинских ученых в широко известные эксперименты на большом адронном суперколлайдере, которые увенчались Нобелевской премией за обнаружение так называемого Бозона Хиггса.

К слову, эти эксперименты стали возможны благодаря материалу, впервые открытому в 1995 году в Харькове в НТК «Институт Монокристаллов» НАН Украины. Из этого материала – вольфрамат свинца – были созданы уникальные детектирующие системы.

Выходит, что у нас есть научные сотрудники, а финансирования нет?

Украинская наука признана в мире гораздо больше чем сама Украина. Я, конечно же, не имею в виду известность, полученную благодаря нашим революциям и военным действиям в последнее время.

Финансирование науки у нас, наверное, является одним из самых низких среди восточноевропейских стран. Тем не менее, и в таких условиях, например, за счет финансирования США, создается уникальный комплекс в области ядерной физики и энергетики в Харькове – ядерная установка «Источник нейтронов, основанный на подкритической сборке, управляемой линейным ускорителем электронов».

Этот, огромный, не имеющий аналогов в мире, комплекс создается украинскими учеными, технологами в кооперации со специалистами из других стран. На нем планируют проводить множество экспериментов, в том числе по созданию прообраза безопасной атомной энергетической установки и получению радиофармпрепаратов.

Финансирование проекта стало возможным благодаря историческому шагу Украины по передаче последнего оставшегося обогащенного урана, который потенциально мог быть использован для создания атомного вооружения.

 

Какое количество урана было отдано?

На несколько бомбочек хватило бы. Но это был существенный момент в мировой политике. Этот шаг оценили в США, и было принято решение по строительству данного комплекса. Определяющую роль сыграла инициатива члена-корреспондента НАНУ Ивана Михайловича Карнаухова, что взамен переданного урана должен быть построен именно такой комплекс. Его стоимость уже порядка 100 млн. долларов, и это при том, что строительство не окончено. Но, несмотря на это, в первом полугодии 2015 года комплекс будет введен в эксплуатацию.

Учеными что-то создано для обороны страны?

Конечно. Все виды вооружения, которые сейчас производятся, это и есть результат работы бывшей советской и новой украинской науки. Сейчас я невысоко оцениваю существующий уровень оборонного госзаказа. Еще весной прошлого года по моей инициативе был создан Научно-технический совет при Госинформнауки, который начал заниматься самыми актуальными разработками для укрепления обороноспособности Украины и повышения боеспособности нашей армии. Но до сих пор многие разработки, которые включались в этот перечень, остаются на уровне предложений.

Как можно реанимировать науку в стране?

Для этого, в первую очередь, нужно понимание Президентом, Правительством и Парламентом, что без науки Украины как суверенной страны не будет, если задача построения таковой совпадает с замыслом вышеупомянутых институтов власти. Может что-то и будет, но это будет не Украина. Дальнейшее понятно. Реформа науки – это, прежде всего, повышение эффективности работы научных институтов, отделов, ученых. Нужно создать условия для их работы. Для этого нужна государственная финансовая поддержка, создание новых институтов для трансфера технологий и активизация политики по повышению наукоемкости экономики. Это и есть ключевая формула успеха.

Ассоциация с ЕС должна к этому подтолкнуть. И здесь важно работать на опережающее технологическое развитие. Иначе мы потеряем страну.

Сегодня еще очень важно не делать тех ошибок, которые из-за субъективизма, популизма допускает нынешний Кабмин. Возьмем, например, решение по повышению рентных платежей при добыче газа. Это приведет к тому, что вместо того, чтобы к 2025 году полностью обеспечить потребности страны украинским газом, мы значительно потеряем в собственной добыче, и будем вынуждены увеличить покупку российского газа и финансировать фактически развитие экономики другой страны. Разве можно назвать такой подход разумным и адекватным. А все идет от непонимания того, что любая отрасль экономики требует больших затрат на технологическую, научно-техническую подготовку, на создание нового оборудования. Это не просто «купи-продай», а именно в такой системе координат рассуждают и живут большинство наших чиновников.

Вы работали во времена правления разных президентов, с каким из них было комфортнее работать?

Здесь даже не может быть сравнения. Конечно же, по своему уровню понимания проблем, профессиональному опыту Леонид Кучма явно находится впереди. Это не случайно, потому что он прошел школу руководства флагманом нашей ракетно-технической отрасли – Южмашем, который, кстати, сегодня остановлен.

При Леониде Даниловиче я возглавил первое в Украине Министерство науки и образования, был вице-премьером в 1999 и в 2001-2002 годах, в 2003-2004 работа советником Президента.

Если говорить о Министерстве науки, то на то время в его распоряжении были средства примерно раз в десять (в долларах) больше, чем сегодня имеет МОН. Не хочу углубляться, но условия для науки были несравненно лучше нынешних. Был создан институт интеллектуальной собственности, реанимирован государственный инновационный фонд, но, к сожалению, те возможности до конца не были использованы для структурной перестройки экономики, для перехода от сырьевой ее структуры к технологической. Если бы мы впоследствии правильно действовали, сейчас жили бы в совершенно другой стране.

Тогда были приняты беспрецедентные для постсоветского пространства Закон о науке, Закон об инновационной деятельности, были введены научные пенсии, которые гарантировали социальный статус ученых. К сожалению, в плане пенсионного обеспечения ученых, особенно на 2015 год, произошло значительное ухудшение

В 2000 году мне пришлось возглавить работу по проведению через Парламент законодательства по технологическим паркам. Они обеспечили значительный прогресс в создании инновационной продукции, но в 2005 году совершенно бездумно были ликвидированы правительством Тимошенко.

И с тех пор подобных негативных шагов, к сожалению, было сделано очень много. А в прошлом году ликвидировали центральный орган власти, который целенаправленно занимался научно-технической политикой – Госинформнауки «растворили» в Министерстве образования, вопреки позиции высшего экспертного научного сообщества, включая все Национальные академии наук.

Что-то удалось сделать при премьере Азарове?

Были приняты новые программы, например, по созданию новейших лекарственных препаратов, увеличены масштабы действующих программ – по Антарктиде, по светодиодной технике, активизирована работа украинско-американской комиссии по научно-техническому сотрудничеству, проведена масштабная работа с ЕС, принят современнейший Закон о трансфере технологий, создан Фонд развития малого инновационного бизнеса, создана НАК «Укрсветолизинг», Украина стала членом ЦЕРН, получила свой национальный домен .УКР и многое другое. Хотя это и относится к периоду стагнации экономики, которая началась после кризиса 2008-2009 годов и продолжалась все эти годы.

Не скрою, не просто было отстаивать интересы науки, информатизации, хотя, несмотря ни на что, Правительство и Парламент соглашались с большинством моих предложений.

Замечу, новый Кабмин в 2014 году без анализа бездумно ликвидировал и программу по лекарственным препаратам и по светодиодной технике. Что, у нас нет проблем с отечественными препаратами или с энергосбережением? Вопрос риторический.

Нынешняя власть настроена на реформирование? Или и она пришла только для того, что бы ограбить страну?

Согласно социологии, большинство украинцев считают, что коррупция только возросла. Это отдельный разговор. Давайте лучше говорить о реформах. План реформ появляется тогда, когда есть четкое видение развития страны, то есть принятая, обоснованная, конкретная стратегия развития страны на определенный период, которую приняло общество. И именно это является ориентиром для последующего проведения реформ. Если я у Вас сейчас спрошу, какую страну мы строим, вы не ответите. Потому что общего видения стратегии, а, следовательно, и реформ, нет. Нельзя стратегию развития заменить только интеграционными процессами, навязанными рекомендациями МВФ и т.д. Стратегия страны – это видение успеха страны, который обеспечивается имеющимися преимуществами. А наше преимущество – это интеллектуальный капитал украинского общества, глубокие исторические традиции в области науки, образования, успехи в ракетно-космической, ядерной отраслях. Это отличает нас от других, в частности, восточноевропейских стран. Мы не можем слепо копировать реформы других стран, скажем, Польши, Грузии. У Украины должен быть свой путь. Каждая страна, которая достигала успеха (Китай, Сингапур, Корея, Индия и т.д.) шла именно своим путем, конечно, заимствуя лучшее, что есть в других странах.

Если принимается стратегия, то совершенно понятен и план реформ: что нужно сделать, чтобы этого достичь, какие принять законы и нормативные акты, чтобы стимулировать развитие высших технологических укладов, тех же отраслей ИТ, ракетостроения и т.д.

Нужны не разговоры, а осмысленная государственная политика. А только децентрализация, дерегуляция, которые, безусловно, важны, не могут заменить реальные реформы, о которых я говорил.

Кроме экономических реформ, важны реформы в гуманитарной сфере, чтобы обеспечить интеграцию, консолидацию украинского общества, чтобы не вести Украину к дальнейшим расколам, что сейчас и происходит, а объединить украинский народ от Донбасса до Закарпатья.

А для этого не нужно что-то изобретать – существует проверенный международный опыт по обеспечению равных прав различных территорий, различных групп на управление своим государством. Это могло бы избавить нас от многотысячных потерь человеческих жизней, которые ничем в принципе нельзя оправдать. И сейчас остановить катастрофу еще не поздно. «Грады» и автоматы Калашникова страну еще никогда не объединяли. Отмена поездов и самолетов в Крым, крымчан не приближает к Украине, а многих украинцев делает лишними в своей стране.

А как же сейчас выжить стране?

Это большая проблема. Даже Дж. Сорос говорит, что для выживания нам нужно порядка 50 миллиардов долларов. Но это средства, которые нужны только, чтобы законсервировать нынешнее состояние, остановить дальнейшее падение. Но еще нужны несравненно большие средства, в несколько раз перекрывающие эту сумму, для подготовки к условиям ЗСТ с ЕС, для адаптации нашей экономики к техническим регламентам, нормам и стандартам Евросоюза. Еще необходимо, если мы хотим успеть вскочить в последний вагон поезда перехода мировой экономики на новый технологический уклад, масштабные инвестиции в создание новейших технологий, которые и лежат в основе успешного развития новых стран-лидеров.

Обеспечить эти огромные масштабы можно только одним – высокой инвестиционной привлекательностью страны. А что важно для инвесторов? Стабильность, последовательность государственной политики, грамотные управленцы, четкие приоритеты развития. Нужно, чтобы Украина была понятна миру.

Вот это, на сегодня, главная задача власти. Давайте говорить откровенно, на сегодняшний день три четверти западных компаний уже ушли. По моему личному опыту европейские заказы в высокотехнологической сфере снизились практически в два раза из-за непредсказуемости ситуации в стране.

Может быть кому-то и выгодно, чтобы Украина превратилась в рынок для иностранных товаров и источник квалифицированной рабочей силы для других стран. Но мы же не для этого строим страну!

Вы были одним из создателей Партии регионов, прошло уже много времени, произошел ряд масштабных событий. Как Вы сейчас оцениваете ситуацию, связанную с этой партией?

Свое мнение я выразил еще 10 лет назад, когда отдав несколько лет созданию и развитию партии, возглавляя ее с 2001 по 2003 год, вышел из нее. По тому, в каком направлении шло развитие партии, я уже тогда видел, что она не имеет никаких перспектив, но главное, с ней не имеет перспектив Украина. Хотя и серьезные успехи были, но скорее всего вопреки…

Я считаю, что главное для партии – это программа и идеология. Партия не должна была ориентироваться только на некоторые области Украины. Она изначально задумывалась как всеукраинская партия. В 2000 году я возглавлял Комиссию по подготовке партийной программы и идеологии. Мы строили ее как партию «третьего пути», «нового центризма». На то время это была одна из самых современных программ в европейской политике. Она в чем-то была близка программным положениям партий Герхарда Шредера и Тони Блера.

А закончилось все тем, что партия стала входным билетом во власть. Очень жаль, что так получилось.

Сегодня крайне востребована новая мощная, современная всеукраинская партия, представляющая все области Украины, в основу идеологии которой должна быть положена идея лидерства, экономического успеха и интеграции украинского общества. Она востребована временем и рано или поздно будет создана. Но это должна быть партия современных, новых политиков. Я имею в виду не возраст, а образ мышления.

Вы считаете, что сегодня власть полностью оградилась от народа?

К большому сожалению, многие действия власти сегодня выглядят как партизанские вылазки. Без предварительного обсуждения в экспертном сообществе, без общественных консультаций кулуарно принимаются стратегические решения, а общество ставится перед фактом. Яркий пример, голосование по бюджету, когда никто не знал, за что же голосует. И это только отдаляет власть от людей. Как ни парадоксально, несмотря на то, что Украина присоединилась к международной инициативе «Партнерство «Открытое Правительство», мы все дальше уходим от открытости.

До сих пор отсутствует общенациональный диалог по ситуации в стране. И обеспечить его – тоже задача власти. Этого не нужно бояться, наоборот, отсутствие коммуникации приводит к еще большим расколам в обществе. Обратите внимание, со всех каналов исчезло даже ток-шоу Шустера.

Выборы прошли, Президент избран, Правительство сформировано, пора уже уходить от популизма, который становится постепенно нормой. Революция закончилась – нужно работать. Не говорить о реформах, а их реально делать.

Вы планировали принимать участие в последних выборах в Верховную Раду?

Рассматривалась возможность моего участия в некоторых проектах. Но мы с коллегами из «Новой политики» решили самостоятельно участвовать в выборах, несмотря на общую накаленную, полу-истерическую атмосферу. Стояла задача – заявить о себе, своих программных целях.

На большое количество голосов не приходилось рассчитывать, потому что это, в первую очередь, требует огромных финансовых вложений в рекламу, которых у нас не было. Но участие, безусловно, было позитивным опытом для всей нашей команды.

Как должна реагировать украинская власть на происходящее на Востоке Украины?

Вот мы сегодня говорим, что у нас 1 миллион беженцев из Донбасса. А всего там проживает около 7 миллионов. То есть 6 миллионов остаются на Донбассе. Как Вы думаете, они там остаются, потому что их устраивает эта ситуация? Конечно же, нет.

Поэтому Украина должна сформулировать четкую позицию, которая будет учитывать интересы всех сторон, особенности каждого региона. Этой позиции до сих пор нет. Более того, звучат заявления, которые только отбрасывают нас в каких-то компромиссах еще дальше назад. А новые жертвы, новые лишения еще больше усугубляют раскол.

К сожалению, наши политики очень мало задумываются о последствиях своих решений, делают шаги, заранее не думая, к чему они приведут. Сделанного, конечно, уже не исправишь, но важно не продолжать совершать новые ошибки.

Аксиома для ситуации на Востоке – недопущение новых жертв. Это главное. Никакие амбиции политиков не могут быть оправданы человеческими жертвами.

Я считаю, что выход в широких переговорах, сторонами которых должны стать ЕС, США, Россия, при участии, возможно, Беларуси, Казахстана, хотим мы того или нет, ЛНР и ДНР, и официальные представители украинской власти. Также еще раз повторю, власти нужно обеспечить условия для проведения широкого общенационального диалога, цель которого – интеграция страны.

Я считаю, что выход в широких переговорах, сторонами которых должны стать ЕС, США, Россия, при участии, возможно, Беларуси, Казахстана, хотим мы того или нет, ЛНР и ДНР, и официальные представители украинской власти. Также еще раз повторю, власти нужно обеспечить условия для проведения широкого общенационального диалога, цель которого – интеграция страны.

Каковы Ваши прогнозы на будущее Украины?

Будущее Украины зависит и от того, как будет развиваться мир. Прогнозировать это сейчас очень сложно. Что совершенно понятно, так это то, что стандартная модель капитализма уже не работает. Свидетельство тому – длящаяся уже 6 лет экономическая рецессия в Европе, которую пытаются решить с помощью мер количественного смягчения, на самом деле представляющих собой вливание дополнительно напечатанного 1,1 трлн. Евро. Такая же проблемная ситуация в США: 70% экономики зависит от потребительского спроса, а реальные зарплаты не растут. А что мы увидим, если попытаемся еще глубже проанализировать экономические успехи европейских стран? Вот мы сегодня критикуем свой внешний госдолг, а например, в США он составляет 17,7 трлн. долл., в Италии – 2 трлн. долл., у Франции и Германии – тоже около 2 трлн. долл. Поэтому, если представить, что Украине кто-то предоставил 1 трлн. долл., а это меньше на каждого жителя в пропорции, чем в масштабах перечисленных развитых стран, то можно только представить себе тот размах реформ, который возможно будет осуществить. А мы сегодня говорим о 15 млрд. долл, которые никак не удается получить.

С другой стороны, более успешно развивается азиатская модель капитализма, которая существует сегодня в Корее, Сингапуре, Китае. Мир, и Украина, стоят сегодня перед выбором более привлекательной и эффективной модели развития.

Безусловно, я верю в успех Украины. Но для этого нужно жить своим умом, строить страну, исходя из своих интересов. И здесь нужно быть очень осторожными, чтобы в порыве интеграционных процессов не потерять экономический и политический суверенитет, а, следовательно, свое будущее.

Интервьюер: Юрий Захаров

 

 

 

www.ua-banker.com