"Общество, к сожалению, воспринимает ситуацию с банком" Надра "как должное, с чем надо жить ... Это неправильно, и" Надра "- не единственный пример. Я чувствую и эту" черную дыру ", и другие ... Есть еще 10-20 банков в процессе закрытия и еще банков 40, которые вряд ли прибыльны. "


Продолжение интервью с председателем правления "Райффайзен Банка Аваль" Владимир Лавренчук. Первую часть читайте здесь.

Об отношениях с Нацбанком

- При прежней власти проводились регулярные совещания НБУ с руководителями системных банков. Сейчас их нет. Как происходит коммуникация с регулятором?

- На самом деле, год назад был кризис, и мы встречались часто. Это были важные организационные встречи, к тому же - морально полезны. Сейчас кризиса нет, и не так много текущих вопросов, по которым нужно встречаться.

По докапитализации, то практически каждый банк подписал соглашение с Нацбанком. У нас осталось несколько открытых вопросов относительно валютной позиции: это норматив, который, мне кажется, уже устарел.

Как строится коммуникация?

Если у банка возникают вопросы, является индивидуальная встреча с подразделением надзора НБУ или с тем или иным членом правления. Большинство из них давно работают в Нацбанке, и контакты с ними построены исторически.

Надо активизировать коммуникации?

Сейчас происходят изменения в правлении Национального банка, наверное, сейчас не надо. Пусть там все станет на свои места.

- Недавно был опубликован список банков, которые имеют большой оборот наличной валюты. После этого среди банкиров появилась мысль: Нацбанк перераспределяет наличный валютный рынок. Вы что-то такое почувствовали?

- Я упустил эту публикацию. Однако я не вижу перспективы наличного валютного рынка в Украине в ближайшее время. Там нечего делить, очереди в банках и обменниках не стоят.

Регулятивное ограничения валютных кредитов и валютных операций приведет к тому, что эти операции будут максимально сужаться. Я также не вижу перспективы на год-два, что валютные операции станут очень волатильными.

В последнее время у всех на устах валютная война между Китаем и другими странами. Так вот, гривна тоже недооценена. Наши руководители загнали ее только на "8", что для экономики не так уж плохо. Тенденция удешевления гривни маловероятна, скорее, она будет медленно ревальвировать. Поэтому, где там заработать, я не понимаю.

- А как вы относитесь к предположению Нуриэля Рубини, Украина и другие emerging markets ожидает приток горячего капитала из развитых стран? Собственно, этот процесс уже начался - нерезиденты вложили кучу денег в НДС-ОВГЗ. Если предположение верно, чем это грозит нашей банковской системе?


- К сожалению, я не слышал выступления Рубини, но попробуем прокомментировать этот тезис так, как я понял. На самом деле, прямые иностранные инвестиции не увеличиваются, даже сокращаются. К сожалению, пока инвесторы ждут сигнала для прямых инвестиций - это новый налоговый кодекс и другие законодательные инициативы.

Пока это все не будет сделано, не стоит ожидать, что прямые инвестиции придут в больших объемах. Что касается покупки облигаций, то здесь можем вспомнить об избытке денег в мире. Станки напечатали и доллары, и евро.

Мы знаем программы государств по поддержке своих экономик и банков - это триллионы, выпущенные в обращение. Теперь, очевидно, есть избыток ликвидности, и эти деньги надо куда девать. Почему бы не купить наши облигации в гривне?

- А потом выйти из них с дополнительной профитом за счет девальвации курса?

- Ну вот видите, мой прогноз совпал с вашим.

- Вы даете бизнес-модель этим ребятам?

- Наши тоже могут покупать облигации.

- Нацбанк может не захотеть предотвратить то, что сначала они сюда придут, а потом резко отсюда уйдут, заработав на курсовых колебаниях. Вы помните 2005 год, когда Нацбанк никак не предотвратил этой тенденции?

- Это очень короткий период, и 4 миллиарда - не так много. Эти облигации являются пятилетним. Их объем не является радикально большим. Я не знаю, сколько их смогут купить нерезиденты.

- Как могут развиваться события, если в Украину все же поступит много капитала?

- Если это прямые инвестиции, я абсолютно "за". Это вечные инвестиции, так как их можно только продать другому инвестору - это нам очень нужно. Если говорить о спекулятивный капитал, то, очевидно, нужен некий баланс.

Мне легче привести пример из коммерческого банкинга. Когда депозиты в валюте составляют 50% от всех депозитов - это угроза. Это разрушает ценообразования на многих финансовых рынках, делает непредсказуемой гривну, влияет на курсы.

То есть нужны какие регулятивные механизмы, которые скажут: стоп, это уже многовато, это очень большая зависимость от печатного станка другого государства. Эти вещи надо было бы регулировать. Как? Я не знаю. Для этого есть умные люди в разумных организациях.

- Надо разрешить валютное кредитование предприятий, не имеющих валютных доходов?

- Да.

- Как продвигается этот вопрос, и кто его продвигает?

- Думаю, надо разделить дискуссии о кредитовании в валюте населения и предприятий. Не следует втягивать массово населения в валютные займы, ибо потом вопрос из плоскости финансовой переходит в плоскость социальную.

Относительно предприятий, то нормативу можно регулировать риски, которые компания и банк могут на себя взять. Можно, например, регулировать долю в портфеле. То есть таких кредитов должно быть не более 10%.

В противном случае - при отсутствии в банке гривни - весь портфель будет в долларе, и это полная зависимость. Двадцать таких институтов в случае валютных колебаний могут дать цепную реакцию для системного кризиса.

Итак, я "за", но в разумных пределах. Очевидно, что мы живем не в идеальной стране, и у нас нет идеальной валюты, способной обеспечить спрос всех клиентов. Поэтому я предполагаю, что полное ограничение будет большим злом для экономики и финансового рынка, чем разрешение кредитовать предприятия в валюте.

- Вы чувствуете присутствие на рынке "черной дыры" под названием "Надра банк"?

- Общество, к сожалению, воспринимает ситуацию с банком "Надра" как должное, с чем надо жить. Это неправильно, и "Надра" - не единственный пример. Я чувствую и эту "черную дыру", и другие. Есть еще 10-20 банков в процессе закрытия и еще банков 40, которые вряд ли прибыльны.

Нет эффективной системы банкротства, которая не позволит "украсть все", через что вкладчикам ничего не остается. Как только начинается банкротство, то исчезает не только банк, но и все возможные активы. Из этого возникает слабый долгосрочный процесс восстановления, санации или ликвидации, который забирает год, два, три, пять.

- Ваш и еще несколько банков получили отсрочку по продаже резервов в валюте. Вы уже закончили этот процесс или хотите обратиться к Нацбанку еще раз?

- Действительно, в декабре 2009 года мы заключили с НБУ соглашение, которое определяет график вхождения в лимит общей длинной открытой валютной позиции - 20% от регулятивного капитала.

Этим графиком предусмотрено вхождение в лимит до 1 января 2013, с ежемесячным сокращением позиции. Мы идем по графику и регулярно отчитываемся. А в чем вопрос?

- Откройте секрет: как получить в Нацбанке такое разрешение?

- Он не является уникальным.

- Многие другие банки, даже с иностранным капиталом и большими резервами, не смогли найти ключик к сердцу "железного человека" Владимира Стельмаха.

- С Владимиром Семеновичем Стельмахом я даже не встречался по этому вопросу. Мы проходили по службам, подавали документы с аргументами. Удалось договориться, возможно, потому, что я работал в Нацбанке, и мы построили правильный диалог.

Никто не видел, чтобы мы использовали некие "кривые" подходы. Все делается прозрачно. Я не могу комментировать тактики отношений других участников рынка с регулятором.

В начале кризиса, в конце 2008 года, когда все выводили доллары с Украиной, наши акционеры добавили 300 миллионов долларов в капитал банка, а инвесторы - 295 миллионов долларов субординированного долга.

Наш великий "босс" доктор Степич, члены правления и я посетили НБУ и заверили: мы заведем деньги и стабилизируем банк. Деньги завели, и это было важно для Украины.

Через полгода мы приходим и говорим: "Слушайте, мы закрываем позицию, а для этого нам надо год или два". То есть это профессиональный разговор. Нельзя прийти с такими просьбами, когда не выполняешь обязательств. Это все связано.

- Кстати, какой вы объем непогашенного рефинансирования? Готовы ли вы при необходимости вернуть рефинансирование досрочно?

- Сегодня банк не имеет непогашенного рефинансирования. Мы его в полном объеме вернули еще в июле 2009 года.

- Есть ли у вас избыточный ресурс? Как вы его используете?

- Сегодня вся банковская система имеет избыточную гривневую ликвидность, и мы не исключение. Поэтому наш банк является активным участником рынка государственных ценных бумаг.

Именно в ОВГЗ перетекает избыточная ликвидность. В нашем портфеле ОВГЗ - на 7 миллиардов гривен, депозитных сертификатов НБУ - на 2,9 миллиарда гривен.

ОВГЗ является более длинным инструментом, максимальный срок погашения - 2015 год, тогда как сертификаты НБУ продаются с максимальным сроком обращения - три месяца.

- НБУ мог предложить банковской системе: если есть избыточная ликвидность, верните хотя бы часть рефинансирования. Было такое?

- Я не знаю. Если можно было бы, мы бы сами сейчас дали рефинансирования Нацбанка.

- Какая средневзвешенная стоимость ваших пассивов?


- За девять месяцев 2010 года общая стоимость пассивов, учитывая капитал, составляет 5,8%. Без учета капитала - 6,49%. Однако по срочным депозитам ставка выше. Думаю, когда начался кризис, мы сделали все правильно.

Каким образом вкладчик реагирует тем, что он остается с нами, хотя ставки сейчас внизу, и мы не скрываем, что не можем дать больше. При инфляции 11% платить 22% по депозиту экономически необоснованно. Даже 15% ныне - это высокая ставка.

- В сверхнизкое ставку вы тоже не играете?

- Наша позиция - ставить справедливую цену. Если инфляция 11-13%, а ты платишь 9%, то ты даже не покрываешь инфляционные издержки. Это несправедливо.


- Это отдает каким социализмом, заботой о людях. А с деловой точки зрения, где нижняя граница ставок по депозитам?

- Я хочу развеять это представление, что бизнес-подход не является человечным. Не думаю, что это фантазии. Ну как можно скрыть комиссию, соврать, что ставка 20%, а накрутить 72%? Я не представляю, как этот банк дальше сможет работать с обманутым клиентом.

Я на рынке 28 лет, гуляю по городу, здороваюсь со знакомыми, которые могут быть вкладчиками. Не представляю, что потом кто из них скажет: "Ты там скрыл комиссию". Я не буду иметь перспективы, и банк не будет иметь перспективы.

Да, есть маркетинг, очевидно, мы прикрашаемося картинками, чтобы к нам пришли. Мы учим персонал, как говорить, но ценообразование должно иметь понятный характер.

Это не должно звучать, как социализм. Я не большой фанат предыдущей власти, но банки отданы обществу, 24 миллиона вкладчиков, слушайте! Это пункт первый.

Пункт второй. По справедливой цены у меня целая теория, не хватит времени. Но в целом в каждой организации есть своя цена. Например, когда летаешь тем же самолетом "Боинг", но разными компаниями, то платишь разную цену.

То есть ценообразование - это цена бренда, а за брендом стоят определенные качественные характеристики. Вот в этом банке нет службы рэкета, он не забирает заводы необоснованно, и это стоит того, что в нем держать средства. Поэтому мы в бренд вкладываем фантастическое количество сил и денег.

Направления работы

- Какие задачи перед вами ставят акционеры на ближайшие год-два? На чем Райффайзен банк Аваль собирается зарабатывать?

- Я уже говорил, что сейчас доля на рынке имеет меньший вес. Гораздо важнее сделать эффективный банковский институт в условиях уменьшенного производства и медленного роста экономики. Объемы очень маленькие, оправдать наличие 950 отделений и расходы на их содержание сейчас чрезвычайно трудно.

Прогноз по возврату кредитов консервативен. Займы будут возвращаться, но за три-пять лет. Нам нужно сделать модель, которая убедит акционеров оставаться заинтересованными и дальше инвестировать деньги.

Речь идет об эффективности на одного работника и на одно отделение. Сколько можно заработать с клиента, можно предложить, чтобы иметь лучшую эффективность продуктов. Какие продукты у нас - депозиты, кредиты, карточки - доходные, которые - убыточны.

Насколько оправданы наши инвестиции в то или иное направление, и какая перспектива эффективности нашего банка в 2013 году. То есть мы имеем этот трехлетний план показателей доходности с финальным результатом. Цели очень амбициозны.

Акционеры хотят увидеть, за счет чего возрастет наша производительность в Украине на фоне общего развития экономики государства. Поскольку условия у нас очень сложные, то мы многое пересматриваем.

Мы пересмотрели, кого кредитуем, кого и какими продуктами обслуживаем, правильно выстраиваем отношения. Мы хотим обслуживать всех, но реально всех обслуживать не в состоянии. То есть есть какие приоритеты.

Скажу, что в приоритетах остаются и крупные корпорации, и частные лица. Мы где теряем: сейчас на частных клиентах банк больше теряет, чем зарабатывает, но мы все равно оставляем это направление как перспективное стратегическое пространство для сотрудничества.

Кроме того, мы пересматриваем бизнес-модели и процессы. Просто прибыли акционерам будет мало. Мы пришли к выводу, что надо еще больше инвестировать в IT. Мы не должны работать в банке с незавершенными программными продуктами.

Акционеры согласились на эти инвестиции, так как децентрализованные процессы дорогие, а чтобы централизовать их, надо много инвестировать. Однако мы не все централизуем в Киеве. Часть процессов переведем в Херсон, где у нас главный операционный центр, часть - в так называемые макрорегиона, где сможем сэкономить на расходах бэк-офиса.

Перед нами стоит задача со многими составляющими, и мы отчитываемся ежеквартально, как идет развитие. Акционеры видят наш потенциал, несмотря на то, что нужно дополнительно инвестировать в инфраструктуру банка.

- Много говорилось, что правительство начнет работать в авиастроении и атомной энергетике. Вы изучаете правительственные проекты для кредитования?

- Мы не имеем ограничений по кредитованию по отраслям. Например, кредитуем транспорт. Относительно атомной энергетики у нас есть ограничения, потому что наши акционеры осторожно относятся к природоохранным проблемам. Зато мы участвуем в строительстве дорог, в проектах к Евро-2012 ". Как это происходит на практике?

Когда проходит та или иная программная совещание в Кабмине, обычно приглашают государственные банки и нас, и мы всегда приходим. Это бывает в разных форматах.

Скажем, подают перечень проектов в аграрной или дорожной отрасли, и мы выбираем то, что нам подходит. На нас больше смотрят как на аграрный банк, сложилось впечатление, что на этом мы понимаем лучше. Мы действительно там есть, но не только мы. Раньше наша доля на рынке аграрных займов в Украине была 25%, сейчас - меньше.

- На одной из конференций вы назвали три приоритетные для банка отрасли: АПК, машиностроение, транспорт и коммуникации. Вы могли бы назвать нынешние доли этих отраслей в своем портфеле? Какими они должны быть через два-три года?

- Я не уверен, что у нас есть прогноз по отраслям. Сейчас одна из крупнейших долей в портфеле занимают аграрии, потому что мы кредитуем все стадии производства.

Для нас в сфере АПК существуют три основных типа клиентов: мелкие фермеры, средние фермерские хозяйства и холдинги. Для каждого из них мы разрабатываем специальные программы кредитования, обслуживаем их бизнес комплексно.

Наибольшую долю имеют крупные фермерские компании и аграрные холдинги. Далее идет автотранспортное машиностроения. Традиционно большую долю занимает торговля.

- А что такое агрохолдинг в Украине с точки зрения банка?

- В основном, они создавались крупными финансово-промышленными группами для диверсификации своей экономической деятельности.

Некоторые из них создавались инвесторами, ориентированными сначала на получение высокой прибыли в перерабатывающей промышленности и торговли. Получив достаточную прибыль и накопив ресурсы, они решили развивать и сельхозпроизводство.

Преимущества от такого замкнутого цикла очевидны. Работает эффект масштаба: холдинга легче привлекать займы, внедрять современные технологии, покупать технику, удобрения, средства защиты, налаживать севооборота. Как результат, холдинги и крупные хозяйства в целом показывают большую урожайность с гектара.

Некоторые эксперты называют холдингами все хозяйства, имеющие более 50 тысяч гектаров земли. Для нас вопрос наличия пашни важное, но важным фактором является профессионализм: эффективность ведения хозяйства, понимание и видение собственником своих перспектив, места на рынке, конкурентных преимуществ.

- Или платежеспособные холдинги? Можно наращивать кредитование в этом сегменте? Каковы их потребности? Некоторые из них уже имеют свои банки. Где тогда ваше место?

- Крупные холдинги, как правило, обслуживаются в нескольких банках, и финансирование получают также комплексно. Поэтому наличие в холдинге собственного банка - не такая уж проблема. В иностранных банках внутренняя цена ресурса другая, поэтому мы можем конкурировать и с такими банками. В целом, кризис показал, что кредитование агросектора и в частности агро холдингов относится к группе наименее рискованных отраслей.

Минимальные ежегодные потребности в кредитах агрокомпаний легко подсчитать. Всего в Украине мы имеем около 26 миллионов га, из них 4 миллиона под парами и 15 миллионов - под зерновыми.

Во время посевной затраты на гектар составляют 1,5 тысячи гривен. Умножаем на 15 миллионов га, и получаем 22,5 миллиарда - это щоични потребности в инвестировании только в зерновые.

Эксперты же отрасли подсчитали, что потребность в инвестициях в АПК в ближайшие 10 лет составит 55-60 миллиардов долларов, или 5-6 миллиардов долларов в год.

- Сейчас происходят организационные преобразования в энергетике. Как вы оцениваете этот сектор с точки зрения кредитования?

- Он включает в себя несколько направлений. В сегменте нефтепереработки и газа наш банк является очень активным.

www.ua-banker.com

Статьи, размещаемые в данном проекте, перепечатываются из других источников без купюр и изменений. Ответственность за достоверность материалов проект не несет. Редакция проекта и Лупоносов А.В. могут не разделять точку зрения автора данных публикаций.

www.ua-banker.com